Зрителям, знакомым с историей России и литературными традициями нашей страны весьма поверхностно, может показаться, что Андрей Звягинцев снял откровенно русофобский фильм (который недавно получил «Золотой глобус», что изрядно взбаламутило общественность), и эта позиция предельно ясна. Житель русской глубинки показывается здесь тварью дрожащей, которой остается лишь покорно принимать все тяготы жизни и глушить их водкой, а судьбами правит Левиафан в лице чиновников и церкви. Именно он решает, кому жить и как жить, и никакого Бога здесь нет. Провокация? Лишь отчасти.

Между тем « Левиафан » — истинно русское произведение, созданное по истинно русским литературным традициям. И именно поэтому он обречен на популярность в интеллектуальных кругах за рубежом, а когда-нибудь в будущем и у нас — как книги Достоевского, Чехова и Льва Толстого.

Преступление и наказание

У каждого народа, у каждой страны есть свои литературные традиции и литературные архетипы. Они обусловлены разными факторами: системой правления, размерами страны, географическим положением, переломными историческими моментами и многим другим. Япония долгое время была закрытой страной и варилась в собственном соку, избегая эффектов глобализации, а основной пищей там были морские гады — именно поэтому японское творчество настолько самобытно. В американских произведениях много патриотизма, часто главенствует мотив сплоченности — Америка молода и амбициозна, но до сих пор поделена на штаты. Так почему же главные русские произведения — неизбежно про боль, отчаяние и безысходность?

► Открывается «Левиафан» кадрами бушующей суровой природы. Человек полон неопределенности, но и решимости тоже. Закрывается картина, впрочем, природой спокойной. Человек сломлен и опустошен.

Андрей Звягинцев, не придумывая ничего нового, просто действует в рамках русской литературной традиции, сложившейся благодаря суровым климатическим условиям страны и авторитарной власти. Человек по Звягинцеву — тот же, что и по Достоевскому, Чехову или Горькому. Он — человек страдающий. Маленький, нерешительный, привыкший к несправедливости и боли. И мысли о типично американском хэппи-энде стоит отринуть уже на вступительных титрах. Его не будет и быть не могло.

► У Николая есть жена, оболтус-ребенок и дом, построенный собственными руками, родовое гнездо. По воле могущественного Левиафана всего этого Николаю суждено лишиться.

Звягинцев жонглирует русскими образами, выбрасывая все хорошее и оставляя лишь самое плохое. В машинах звучит исключительно шансон, на шашлыках слушают «о боже, какой мужчина», пьянство беспробудно, чиновничество греховно, природа безжизненна, жизнь пуста и несущественна. Это не « Груз 200 », это — тоньше, умнее, с подтекстом, но так же мрачно и упадочно.

Нельзя сказать, что действие « Левиафана » происходит в России. Это темная версия России, мир, из которого насильно выкачали добро, любовь, дружбу, счастье. Что-то подобное проделывал в романе «Исповедь неполноценного человека» японский классик послевоенного времени Осаму Дадзай, безмерно почитавший Чехова. Сюжет « Левиафана » можно было бы развернуть почти в любой стране, пережившей за свою историю множество трудностей, и суть была бы одна: вступая в неравный бой с иррациональным, стихийным, могущественным существом, человек неизбежно терпит крах. Тем более если его противник — государственный аппарат.

На дне

Круг зубов его — ужас; крепкие щиты его — великолепие; они скреплены как бы твердою печатью; один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними; один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.

Книга Иова (Иов. 40:20—41:26).

Наивно думать, что темная версия России Андрея Звягинцева лжива. Если вы живете или когда-либо жили в маленьком провинциальном городке, где большая часть домов — частные коттеджи, то наверняка сталкивались и с несправедливым дележом земли (несмотря на просторы нашей родины, земельный вопрос в России стоит очень остро), и с повсеместным пьянством, и с «о боже, какой мужчина» на шашлыках, и с чиновниками на черных джипах, возомнившими себя богами.

► Абсолютного зла в «Левиафане» нет. Многие беды выпали на долю героев исключительно по их же вине.

В « Левиафане » странным образом переплетаются ветхозаветная « Книга Иова » и труд философа Томаса Гоббса « Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского ». Подобно библейскому страдальцу Иову, Николай без всяких на то причин лишается всего, что у него было: друга, жены, дома, сына, свободы. Он вопрошает у Бога: за какие грехи все это? Но здесь, в отличие от библейской истории, Бог не приходит к нему в образе урагана и не возвращает утраченное в двукратном объеме.

Звягинцев выстраивает свой мир, очень похожий на современную Россию, по извращенным законам Томаса Гоббса, который самым полезным видом правления всегда считал монархию. Тот самый титульный Левиафан и есть государство, но тут, в отличие от теорий философа, «смертный Бог» вовсе не стремится обезопасить своих подданных. Напротив, Левиафан в лице жалкого и запуганного мэра Шелевята и его подчиненных, торжествуя, ломает жизнь и судьбу одного из своих слуг. Библейская мораль извращается тоже: да, в любой момент у тебя могут все отнять, но сколько бы ты ни умолял, ни ждал — здесь никто тебя не спасет.

► Вот он — Левиафан, сотканный из человеческих тел, будто из плотных щитов.

По Томасу Гоббсу, рядом с гражданской властью должна присутствовать и церковная, чья задача — наставлять и поучать. С помощью церкви суверен удерживает власть и не позволяет подданным отважиться на что-нибудь жуткое, вроде гражданской войны. Государство есть общественный договор. Но мир, нарисованный Звягинцевым, поломан: местная церковь фактически напрямую управляет мэром Шелевятом в своих корыстных целях, а сам Шелевят между тем по каждому вопросу консультируется с церковником. Но ведь так не бывает!

Отрезая от образа России все лишнее, автор «Левиафана» неизбежно ударяется в гротеск во имя художественного замысла и собственного панк-молебна, не зря ведь акция Pussy Riot упоминается в фильме аж дважды. « Мясистые части тела его сплочены между собою твердо, не дрогнут , — говорит Бог Иову о Левиафане. — Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы ». Звягинцев и есть тот самый библейский Иов, который все-таки решается взять в руки копье и выйти против своего чудовища из морских пучин.

► Администрация города, где снимали фильм, поспешила оправдаться: мол, у нас пьянства в таких масштабах нет и чиновники хорошие. В контексте «Левиафана» это заявление даже кажется забавным.

« Левиафан » — не художественное произведение и не акция, но акция и художественное произведение одновременно. Правдивое — но гротескное, про Россию — но лишь про ее темную половину, для России — но с прицелом на пару-тройку западных глаз. Живая классика? Это нам еще предстоит узнать.

* * *

« Русское кино в жопе » — с таких слов начинается знаменитый фильм Кирилла Серебряникова « Изображая жертву ». Однако теперь с этим высказываем можно поспорить: «Золотой глобус» уже в руках Андрея Звягинцева, и, быть может, впереди «Оскар».

Самая интересная история — это история о себе. Отчасти поэтому больше всех прочих русских писателей во всем мире признаны Толстой и Достоевский, писавшие о России и русской душе с болью, зато честно. И, как бы ни было грустно, « Левиафан » тоже о нас. О России. Пусть и о темной ее версии.

Рейтинг

С

Сложная жизнь.