Близкие по духу

Castlevania: Symphony of the Night

Shin Megami Tensei I и II

Shadow Hearts

Нил Гейман, The Sandman

Го Нагай, Devilman

Shin Megami Tensei всегда отличалась своеобразным подходом к добру и злу: не существует ни того, ни другого. Есть только порядок, хаос и то, что между ними. C одной стороны — тирания тех, кто знает лучше, и сохранение статус-кво, с другой — анархия и переворот устоев. Ну и честный нейтралитет, сводящийся к умению и готовности послать всех к черту.

Эта серия не боится показать авраамического Бога эдаким праведным фюрером, а ангелов — зондеркомандой сквернохарактерных манипуляторов, и на секунду предположить, что Люцифера тоже можно понять. Но сами по себе игры избегают оценочных суждений. В этом суть — решать, что правильно, а что нет, здесь должны только вы.

Безграничное слияние Персефона-Ганеша

Несмотря на явные отсылки к предыдущим частям (из которых скафандр Demonica из Strange Journey — только самая очевидная), Shin Megami Tensei IV с ними связывают исключительно любительские теории. Это самодостаточная история, которая, однако, опирается на те же постулаты.

В этот раз вы играете за молодого самурая, живущего во вроде бы средневековом королевстве Микадо. Самураи в Микадо носят компьютеризованные перчатки, помогающие им охотиться на демонов и, что интереснее, общаться с ними и приручать. Это традиционная фишка Shin Megami Tensei : вместо того чтобы бороться с монстрами, вы можете просто наладить с ними контакт и заманить в свой покемон-отряд.

► Боевая система здесь пошаговая. У всех персонажей есть свои слабости и преимущества, и знание их помогает победить демонов намного сильнее себя. ► Отринув классическую дискретную структуру мира, разбитого на клетки (как в Strange Journey , Etrian Odyssey и старомодных dungeon crawlers в принципе), SMT 4 вернулась к свободному перемещению в духе Shin Megami Tensei III: Nocturne. Это очень кстати.

Вы формируете команду из мифических сущностей разного толка, ищете, ловите, тренируете и выводите их новые виды. Но, в отличие от Pokemon , которая приходит на ум в первую очередь, SMT не пытается культивировать какую-либо привязанность к ним — потому что рано или поздно все пойдут в биореактор. Нескольких демонов можно объединить в одного совершенно другого: балийский владыка духов Баронг и шекспировская царица фей Титания образуют германо-скандинавского Тора, слияние Осириса и иудейского Мастемы приведет к появление синтоистской богини Идзанами, и так далее.

И это — то, что делает «Мегатены» такими эффективными. Перед вами постоянно появляются демоны, которых вы не видели, что все сильнее разжигает любопытство. Завербовать того, другого, третьего. Вывести демона со стойкостью к физическому урону, найти кого-то с огненными заклинаниями, чтобы эксплуатировать уязвимость босса, — тут постоянно возникают новые цели. Тривиальная прокачка перестает быть тривиальной; лыжи едут сами, пока вы просто собираете их всех.

► Симпатичный Дуллахан и страшненькая Медуза от новых художников и Амэ-но Удзумэ от Кадзумы Канэко.

В Shin Megami Tensei есть уже, кажется, все: от мелких фей и воплощений народных суеверий до божеств всех мыслимых и немыслимых религий. Но, увы, не всем повезло быть нарисованными Кадзумой Канэко. Он рисовал демонов и персонажей для Megami Tensei с 1990 года, и вплоть до этого момента все игры серии были объединены его мощнейшим творческим видением. Но над четвертой частью работали уже другие художники. Масаюки Дои (дизайнер Trauma Center ) отлично справился с обликом людей. Прочие сработали не так безупречно.

Одним демонам достались невероятные иллюстрации Канэко из прошлых игр. А вот остальные картинки в лучшем случае не вписываются в стиль, но порою просто плохо нарисованы. Удачные образцы встречаются (новый Минотавр чудесен), но о стилевом единстве речи не идет. Игра, что так полагается на двумерный арт (да еще и из серии, в которой он всегда был безупречен), не должна себе такого позволять.

Запомни, мы твои друзья

Опять же, в отличие от «Покемонов», в Shin Megami Tensei играют ради сюжета, тех самых смелых взглядов на религию и интересной концепции мира. Под приглаженным Микадо с его крепостями и крестьянами вскоре обнаруживаются руины заполоненного демонами Токио, где, оказывается, все еще живут и выживают люди (жители Микадо пренебрежительно обзывают их «нечистыми»). Постепенно на это накладывается пресловутый конфликт порядка и хаоса, всякие шокирующие открытия и прочая, и прочая. История гораздо глубже, чем кажется с ходу, и в этом отношении здесь все в полном порядке. А вот к тому, что на поверхности, есть вопросы.

У нас есть три напарника-самурая, и все они — скорее живые символы порядка, хаоса и нейтралитета, чем цельные персонажи. Это довольно типично для SMT и до сих пор не было проблемой: в той же Nocturne или Strange Journey самоопределение героев диктуется логикой происходящего, а с учетом того, что происходит в SMT обычно кромешное мракобесие, им волей-неволей сочувствуешь.

► Общение с демонами лишний раз доказывает, что нестабильная натура многих чудовищ на деле гораздо интереснее, чем занудство некоторых людей. ► Цифровой старичок Мидо отвечает за синтез демонов. Его вы будете видеть очень часто.

Но в SMT 4 герои-символы зачем-то все время таскаются за героем, делают вид, что помогают, и отпускают избыточные комментарии на тему всего, что очевидно и без них. Логика троицы строго одномерна, поступки продиктованы исключительно заложенной мировоззрением позицией. Еще они непонятно почему участвуют в бою, но ими нельзя управлять, и вреда от них больше, чем пользы: когда кто-то из них, скажем, бьет льдом ледяную бестию и тем самым дает ей жирный бонус на следующий ход, это… расстраивает.

Словом, посмотрев на напарников из Shin Megami Tensei IV , начинаешь в полной мере ценить одиночество и загадочную лаконичность Nocturne , где каждая встреча с живым человеком — большое событие.

Демонология для народа

С другой стороны, у Nocturne есть одна проблема, отсутствующая в четвертой части: игра (как и почти все части Shin Megami Tensei ) не считает зазорным запросто убить много минут прогресса одним неудачным ходом или случайной стычкой с демоном, который мгновенно обнулит всю вашу партию и заставит заново идти от терминала сохранения. Прошлые SMT прекрасны, но очень любят тратить время попусту.

В Shin Megami Tensei IV все иначе. Сохраняться можно везде, большинства стычек с монстрами получается избежать, как в последних Persona или Tales. Случайная смерть героя больше не означает поражение — для этого нужно как минимум потерять весь отряд, и вам еще дадут шанс откупиться от смерти деньгами или Play Coins (эти монетки дают за шаги, намеренные шагомером 3DS) и вернуться туда, где вас убили.

► Некоторые решения ведут к небольшим развилкам, но глобально судьба мира решается однажды, когда игра подсчитывает очки порядка и хаоса, набранные за счет ваших ответов, и отправляет вас по одному из больших путей. ► На карте Токио игра окончательно перестает держать вас за руку. Это здорово, но кошмарно неинтуитивное отображение карты порой вынуждает блуждать в потемках. Никогда не получается с ходу определить, где пройти можно, а где нельзя.

Да, Shin Megami Tensei IV достаточно легкая по меркам серии, но — не по меркам других игр. Вы наверняка обломаете много копий о здешних боссов с их сверхатаками и неочевидными уязвимостями.

И важно даже не то, что игра стала легче, а то, что она стала удобнее. Тот же новый интерфейс синтеза демонов, где сразу видно, кого можно получить из имеющегося мяса, экономит кучу времени. Вы и так наверняка проведете здесь что-то около трети игры (она проходится часов за сорок-пятьдесят, плюс New Game+, плюс четыре концовки…), причем добровольно. Так зачем тянуть?

* * *

Почти всем, что у нее есть, Shin Megami Tensei IV обязана предыдущим частям, но она все еще очень хороша и, что ценно, верна корням. В ней есть свои моменты, и она куда меньше карает за ошибки, поэтому Shin Megami Tensei IV — почти лучшая отправная точка в путешествии по одной из самых зловещих ролевых серий на свете. Где Люцифер спешит на помощь, ангелы играют в правосудный шовинизм, а предыстория гигантского зеленого фаллоса на колеснице мотивирует постичь природу буддизма.