Буквоедно и слишком сексуально: каким получился «Внутри убийцы»
На «Кинопоиске» вышел финальный эпизод «Внутри убийцы» — российского сериала, успешно посягнувший на освободившуюся нишу «Слова пацана». Петербургский трукрайм по книге израильского писателя уже на этапе идеи был интригующим проектом. Одноименное произведение Майка Омера шесть лет назад стало самой популярной книгой на Amazon, а через два года покорило и Россию, также заняв первое место по продажам.
В разгар столь бешеной популярности продюсеры по всему миру вступили в переговоры за обладание правами на экранизацию. Омер же сделал неожиданный финт: из всех предложений он склонился к отечественному «Кинопоиску». За работу взялся Владимир Мирзоев, снявший один из самых аутентичных проектов страны «Топи». Казалось бы, что может пойти не так?
При создании романа Омер понимал, что если написать на английском языке и развернуть действие в американском городе, можно гораздо быстрее получить мировое признание и высокие выплаты. При этом автор старался создать универсальную историю, которая могла произойти в любой стране. За эту универсальность и хватается Мирзоев, перенося героев из Чикаго в Санкт-Петербург.
Главная героиня — опытный профайлер Зоя Волгина (Анастасия Красовская). Кстати, в оригинальном романе её зовут Зои Бентли — и это единственная удачная шутка за весь сериал. Девушка умеет создавать четкий психологический портрет преступника, который помогает предугадать дальнейшие действия маньяка. В этот раз она берется за дело по поимке психопата, который убивает своих жертв, бальзамирует, затем совершает половой акт и выставляет трупы в общественных местах. Зое удаётся серьёзно повлиять на ход расследования и сузить круг возможных подозреваемых. Умение проникать в мысли психопатов — талант, пришедший через детскую травму, которой посвящена отдельная сюжетная линия. Напарником ей назначают Тимофея Волоха (Тихон Жизневский) — контрастного по характеру героя, но тоже с непростой судьбой.
Как бы не хотелось избежать сравнения с первоисточником, сделать это невозможно. Виной тому решение побуквенно следовать тексту романа. Сценаристы не потрудились адаптировать диалоги под экранное воплощение и просто скопировали реплики из русского перевода. Поэтому происходящее кажется нереальным, а актёры — полыми марионетками. Весь актерский состав словно били по губам за любое отступление от текста и случайное междометие. Дрожащие от страха что-либо сымпровизировать, они стараются лишь скорее выпалить зазубренный текст.
При просмотре трудно отделаться от ощущения, текст словно прогнан через DeepL, а озвучкой занималась ещё одна нейросеть. Зато сериал сразу же дарит чувство напряжения: но не от интриги триллерного сюжета, а от ужасной неловкости, которую ощущаешь при взгляде на героев. Органичнее всех поначалу выглядит Тихон Жизневский, но и он быстро сдувается под негативным влиянием своих коллег.
Добуквенная приверженность тексту Омера отражается в целых сценах, не имеющих смысла без пояснений автора и мыслей героев. Например, убийца просит свою будущую жертву, проститутку, заехать в магазин, чтобы купить одежду, как у его бывшей. В дальнейшем эти поездки сыграют важную роль, но причем тут бывшая? Для понимания мотивации убийцы важна история его прошлых отношений? Была какая-то первая жертва, на которую он равняется? Нет, мужчина делает это, потому что знает: проститутки хорошо умеют распознавать угрозу со стороны клиента, а потому надо озвучить какую-либо странность, чтобы они подтвердили свои опасения, но убедились в их безобидности. Такие рассуждения и помогают оказаться «внутри убийцы». Это лишь один небольшой пример из десятка, где детали или целые фразы перестают иметь значение без объяснений Омера.
Мирзоев далеко не глупый человек, который сам говорил в интервью, как важно при переносе литературного произведения добавить собственное авторское видение. Ставку он сделал на визуальное повествование от лица убийцы. Большое количество смертей режиссер уравновешивает количеством секса. Фантазии психопата должны оправдывать длительный показ обнаженных девушек, но не успевают вовремя сказать стоп-слово. Объективизация женских тел эстетизирована столь сильно, что уже не вызывает зрительского отвращения. Женщины мертвы — и это красиво. Как бы создатели не хотели оказаться «внутри убийцы», упивание своими визуальными решениями не должно затмевать моральные принципы.
Оправдывать сексуализированность становится невозможно, когда показ женского тела происходит вдалеке от маньяка-душителя. В первом эпизоде маленькая Зоя представляет, как могло выглядеть произошедшее на днях убийство. Это воображение Зои, не маньяка, но камера все равно центрируется на трусах страдающей школьницы. Она обезличена, ее лицо скрывает рядом стоящее дерево, но зато трусы показываются со всех сторон. Изменение угла камеры никак бы не помешало передать смысл сцены, но показанное — это та грань, где жажда реализма уступает откровенной порнографии.
«Внутри убийцы» пытается подражать зарубежным проектам, но не может вовремя остановиться. У нас научились делать дорогую холодную цветокоррекцию, но не научились вкладывать тепло в главных героев. Сериал ставит своей главной задачей исследование природы зла, но сам таковым злом и становится.
